Через сто лет в Сибири будет теплее на 8 градусов, а во всем мире— в среднем на 2 градуса. К концу столетия мировой ВВП на душу населения может сократиться на 20%. В«Научном кафе» — дискуссионном клубе, организованном агентством «Информнаука» и благотворительным фондом «Династия», собрались известные ученые и исследователи в области климатологии, дабы без штампов и предвзятости обсудить перспективы глобального изменения климата.

The New Times наблюдал за ходом обсуждения грядущего (или нет?) апокалипсиса и записывал аргументы сторон.

«Сегодня мы живем при тех скоростях изменения температуры у поверхности Земли, которые совсем недавно, согласно модельным прогнозам, казались катастрофическими и нереальными, — открыл вечер член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией теории климата Института физики атмосферы Игорь Мохов. — В наше время происходят такие изменения климата, за которыми не успевают никакие модели».

К примеру, нынешняя скорость уменьшения площади морских льдов Арктики огромна: 10% за десять лет, а льды Гренландии за последние тридцать лет уменьшились в размере на 20%, отметил Мохов. Однако площадь ледников Антарктики не изменилась— в Южном полушарии планеты растет количество выпадаемых осадков. Но зафиксированное таяние ледников и айсбергов привело к тому, что за XX век уровень Мирового океана поднялся на 20 см, при этом скорость таяния в будущем будет только возрастать. Повышение уровня океана еще на 50 см повлечет за собой прибрежную эрозию, засоление питьевой воды и угрозу затопления прибрежных городов, таких как Амстердам, Шанхай, Санкт-Петербург.

До недавнего времени в научном сообществе шла дискуссия о том, что именно наблюдают климатологи: глобальное похолодание или потепление? Так, в 40–60-х годах прошлого столетия наблюдалось похолодание во всех регионах мира, а в начале 90-х — резкое падение температуры из-за деятельности вулкана Пенатубо.

Теплее, еще теплее

Для серьезных исследователей этот вопрос уже решен: мы живем в эпоху глобального потепления. Как это отражается на нашей стране? Рост среднегодовой температуры приземного воздуха на территории РФ с1990 по 2000 год составил 0,4о С, это 4о С в пересчете на столетие. Дальнейшее потепление, по прогнозам Росгидромета, приведет к падению урожайности минимум на 20% и поставит под угрозу сельское хозяйство Поволжья и Северного Кавказа. И это только скромная иллюстрация того, что ждет Россию.

Однако из-за особенностей климатической системы Земли (циркуляции атмосферы, океанских течений) рост температуры как в отдельных регионах России, так и по всей планете происходит неравномерно. В связи с потеплением усиливаются неравномерности выпадения осадков, причем засушливые регионы как страдали, так и будут страдать от недостатка воды, а переувлажненные — от ее переизбытка. К примеру, Мексику и Португалию ждет засуха, а Дальний Восток — аномальное количество осадков.

Согласно оценкам Международного банка реконструкции и развития (МБРР), ежегодный ущерб от экологических катастроф для нашей страны составляет от 30 до 60 млрд рублей.

Кто виноват?

Никто из ученых не будет спорить, отметил сотрудник Института физики атмосферы, что климат меняется и будет меняться в будущем. Никто не будет возражать и против того, что в этом процессе участвуют две группы факторов: природные1 и антропогенные. Однако среди ученых нет единого мнения о роли человека: является ли его хозяйственная деятельность (в первую очередь сжигание горючего топлива) фактором, влияющим на потепление, или нет? Вокруг этого вопроса во всем мире ведутся ожесточенные споры.

Виноват человек!

Сторонники этой позиции говорят о том, что скорость изменения климата связана с аномальным ростом концентрации парниковых газов.2 Главный источник — продукты горения газа, нефти, угля и древесины. «Уровень концентрации парниковых газов в атмосфере измеряется хорошо. За последнее десятилетие он вырос очень существенно, и вклад человека огромен: рост СО2 за последние два-три десятилетия четко коррелирует с объемами сжигаемого органического топлива»,— защищал антропогенную теорию изменения климата руководитель программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы (WWF-Россия) Алексей Кокорин. Эксперт ссылался на доклад четвертой Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), в котором с 90-процентной уверенностью утверждается, что глобальное потепление связано с деятельностью человека, а не с активностью солнца, или смещением земной оси, или иными факторами.

Однако проблема заключается не столько в результатах изменения климата (например, в северные районы планеты придут южные болезни или принципиально изменится сельскохозяйственная деятельность во многих регионах мира), сколько в неестественной скорости потепления и темпах ее роста: средняя температура поверхности Земли выросла не менее чем на 0,7 градусов за весь XX век.



В докладе главы государственной экономической службы и советника правительства Великобритании по экономике сэра Николаса Стерна оценен общий ущерб от климатических катаклизмов: штормов, ураганов, наводнений и засух. Так вот, к 2050 году ежегодные издержки составят до 1% мирового ВВП (отсчитывая от нынешнего объема). «США будут сильно страдать от тайфунов, Европа— от наводнений и волн жары. Для России большое значение будет иметь таяние вечной мерзлоты», — говорится в докладе.

Что делать?

Соблюдать требования Киотского протокола, к которому присоединились 175 стран. Цель соглашения — снизить суммарный объем выбросов парниковых газов на 5% за период с 2008 по 2012 год (по сравнению с базовым 1990 годом). Для каждой страны установлен свой лимит выбросов. России за четыре года нужно уложиться в те объемы, которые были зафиксированы в базовом году, как и Франции. А Великобритания, к примеру, должна снизить выбросы на 12,5%, Германия — на 21%.

Профессор кафедры экономики природопользования МГУ им. Ломоносова Сергей Бобылев считает, что следование требованиям Киотского протокола принесет нашей стране только плюсы. «Если изменение климата — неправда, то для российской экономики стоило бы придумать нечто подобное. Неважно, оказывает ли влияние деятельность человека на климат или нет. Важно, что нам необходимо бороться с нынешней углеводородной экономикой. Потепление — повод для перестройки хозяйственной системы».

Ресурсы, направляемые госкомпаниями на освоение новых газовых и нефтяных месторождений, не будут эффективными уже в ближайшем будущем по ряду причин, заявил Сергей Бобылев в интервью The New Times. Во-первых, никто не знает, какая будет цена на энергоресурсы. Во-вторых, растут издержки на добычу — доступные месторождения практически исчерпаны. В-третьих, разработка новых территорий нанесет значительный экологический ущерб всему миру, потому что затронет важные экосистемные ареалы. В-четвертых, дешевле не добывать новую энергию, а сберегать имеющуюся, как показал опыт многих европейских стран. «По российским энергопрограммам можно экономить до 50% энергии за счет простейших технологических преобразований. Зачем тогда долбить землю в шельфах, в вечной мерзлоте?» — вопрошал Бобылев. Поэтому деньги госкомпаний лучше было бы направить на развитие энергоэффективных и энергосберегающих технологий.

В докладе Стерна подсчитано, что переход к глобальной низкоуглеродной экономике требует уже сегодня инвестиций в размере от $20 млрд до $30 млрд в год.

Сколько это стоит

Борьба с выбросами парниковых газов может «стоить» тот же 1% мирового ВВП в год. «Создание дополнительного адаптационного потенциала в странах ОЭСР может потребовать от 15 до 150 миллиардов долларов США (0,05–0,5% ВВП) в зависимости от роста температуры», — указывает Николас Стерн. Однако издержки могут быть снижены, учитывая положительный эффект от энергосберегающих технологий и результатов борьбы с глобальным потеплением.

Управлять? Приспосабливаться?

По мнению заведующего лабораторией Института химической физики РАН Владимира Арутюнова, в подавляющем количестве дискуссий о причинах изменения климата не хватает здравого смысла. «Можем ли мы при нынешнем уровне понимания происходящих процессов влезать в них и управлять ими? Потери от невмешательства оцениваются в ту же сумму, что и меры, направленные на борьбу с потеплением. Но кто даст гарантии, что от предпринятых действий будет результат? Никто. Поэтому нужно не управлять изменениями, а готовиться и приспосабливаться к новым условиям жизни».

«Если мы не знаем, какая нас ждет погода через месяц — погода и сама-то не знает, как говорится, — то как мы можем предсказывать изменение климата на дальнюю перспективу? Глобальные процессы в природе прогнозируемы в принципе?» — спросил экспертов основатель благотворительного фонда «Династия» Дмитрий Зимин.

«Принципиально точный климатический прогноз невозможен, — парировал Игорь Мохов. — Возможны только вероятностные прогнозы. Но наиболее надежные модели показывают, что влияние человека существенно: парниковые газы толкают температуру вверх».

Ведущая дискуссии, главный редактор журнала «Химия и жизнь» Любовь Стрельникова напомнила, что если разом сжечь все запасы нефти, угля и газа, то это увеличит концентрацию углекислого газа (CO2) в атмосфере всего на 0,02%.

Сомнительный эффект

На первый взгляд от изменения глобального климата может выиграть российское сельское хозяйство, так как его площади увеличатся в два раза за счет северных территорий. Однако земли плодородного юга будут страдать от недостатка влаги, напомнил Бобылев.

Другой положительный эффект — сокращение отопительного сезона (к 2015 году Росгидромет ожидает снижение его продолжительности на 3–4 дня). Однако эффект будет перекрыт тем, что люди станут потреблять больше электроэнергии в теплые периоды (за счет работы кондиционеров, холодильников, климатических систем), а электростанции будут работать хуже из-за перегревов и частых поломок. В условиях острейшего дефицита электромощностей в стране — это реальная угроза экономике.